Леонид Яковлевич Гозман начал очень важный разговор о подготовке страны к следующей жизни. Он исходит из справедливого положения о том, что авторитарные режимы смертны и, более того, смертны внезапно: "Следующая жизнь непременно настанет. Никто, кстати, не доказал , что она будет лучше нынешней – может, еще хуже. Но она точно будет. Возможно, за высокими красными стенами, глубоко под ковром уже сформированы группировки, готовые перехватить власть". Я бы добавил, что не возможно, а наверняка.
Тем более нам, людям по другую сторону этих красных стен, необходимо обсуждать будущее нашей страны не под ковром, а за круглым столом публичной дискуссии.
Чтобы эта дискуссия была плодотворной, нам необходимо четко зафиксировать некоторые общие базовые представления о природе того режима, которому предстоит умереть, прежде чем начнется следующая жизнь.
В этой связи в содержательной статье Л. Гозмана недоумение вызывает фраза: "А задача – сформировать фигуру , которая сможет противостоять как Путину в 2024 г. или раньше, так и выбранному им преемнику".
Действительно, оппозиции необходимо формировать фигуры (почему только одну?), которые смогут успешно выступать на относительно честных выборах в следующей жизни после ухода путинского режима.
Но комбинация слов "противостоять Путину или выбранному им преемнику в 2024 года или раньше" бессодержательна, она содержит в себе логическое противоречие. Путинский режим – это жестко авторитарная пожизненная диктатура. "Выборы" в ней – это эшелонированные имитационные процедуры, гарантированно исключающие противостояние режиму любой реальной оппозиции.
Иллюзия выборов обманывает и привлекает только тех, кто сам по целому ряду причин обманываться рад. Путинский режим уйдет не в результате "выборов", а в результате дворцового переворота, вызванного той или иной степенью общественного и внешнего давления.
Сначала смерть режима, а потом следующая жизнь с более или менее свободными выборами. Именно такой может быть последовательность событий, а не обратной.
Об этом говорит весь исторический опыт падения авторитарных режимов, в том числе и тот, на который ссылается автор. Сначала аппаратные революции Ярузельского-Раковского в политбюро ПОПР, Де Клерка в Национальной партии в Южной Африке, Февральская революция в России и только после этого Валенса, Мандела и Ленин становятся реальными претендентами на власть.
Да Л. Гозман и сам прекрасно понимает логику именно этой последовательности событий. В своей завязавшейся переписке с Игорем Александровичем Яковенко он справедливо отмечает: "Только честных выборов, боюсь, не будет, а будет иначе. Когда режим начнет разваливаться, власть сменится без всяких выборов".
Казалось бы, опыт "оранжевых" революций начала века в Сербии, Грузии, Украине , где власть сменилась по ходу выборов, организованных самим режимом, в результате массового протеста против их фальсификации, противоречит нашему с Л. Гозманом пониманию авторитарных эндшпилей. Но это не так.
Дело в том, что режимы соответственно Милошевича, Шеварнадзе и Кучмы типологически относились к более мягкой стадии авторитарных режимов чем сегодняшний путинский. Тот самый "раскол элит", который является абсолютно необходимым условием падения авторитарных режимов и которого мы так тщетно ждали в России в 11-12 годах, был в Сербии, Грузии, Украине перманентным фактором политической жизни. Оппозиция, которая затем стала властью, имела от трети до половины мест в парламенте, обладала допуском к СМИ и источникам финансирования.
Путинская Дзюдохерия продвинулась гораздо дальше на своем пути к откровенному тоталитаризму и избирательные кампании в ней имеет такое же отношение к вопросам власти как такие же рутинные мероприятия в СССР или гитлеровской Германии.
С некоторым скептицизмом готов согласиться с аргументом уважаемых коллег, утверждающих что участие в "избирательных компаниях" дает оппозиции больше возможностей для просветительской деятельности. Но даже, если это и так, то коллеги должны признать, что
за эти дозируемые властью же "возможности" им очевидно приходится платить несоизмеримую цену.
Сам факт участия оппозиции в фальш-выборах немедленно, автоматически агитирует за нормальность, за приемлемость, за допустимость преступной власти, той самой, что уже физически уничтожает ярких лидеров оппозиции.
Прикрывая зияющую диктаторскую плешь режима лавровым венком электоральной респектабельности, оппозиционеры своими руками отодвигают момент его падения.
Так же как спасали его в 11-12 годах "граждане", пришедшие в КСО под бессмертным собчачьим лозунгом "Нам есть, что терять. Мы должны влиять на власть, а не валить ее".
Но у сторонников участия в избирательных путингах есть и второй любимый аргумент: "А что же вы тогда предлагаете нам делать? Сидеть на диване?" Кстати, громче всех его повторяют носители полученных в администрации лицензий диванных партий.
Лучше всех ответил на этот вопрос незадолго до своей смерти Борис Немцов "Задача оппозиции сейчас – просвещение и правда. А правда в том, что Путин – это война и кризис". Его убили за эти слова и за его доклад "Путин. Война", который он не успел увидеть.
Что может и что должна делать оппозиция в новой реальности, когда Путин не остановится ни перед какой кровью ради сохранения своей пожизненной власти. Лидеры, идеологи, активисты оппозиции должны понимать, что их в любой час может постигнуть та же участь что и Бориса Немцова. Каждый может сделать свой выбор: покинуть страну, уйти в частную жизнь, изображать себя парящим в белых одеждах над схваткой.
Долг каждого русского патриота сегодня – сделать все, чтобы остановить братоубийственную войну против украинского народа.
К этой власти может быть только одно конструктивное предложение: она должна уйти, чтобы не отягощать свою участь новыми преступлениями.
Чтобы приблизить этот день мы должны непрерывно всеми доступными средствами вести просветительскую работу о преступном курсе воровской власти, ведущем к национальной смерти русского народа.
Надо сделать осознание преступности и нелегитимности правящей верхушки всеобщим, разделяемым в том числе и силовиками, детьми своего народа, которым власть отдает преступные приказы.
Необходимо разоблачать ложь излучающих башен, угрожающих всему миру радиоактивным пеплом, активно участвовать в антивоенном движении (аналитические доклады, блоги, листовки, пикеты, марши протеста). У оппозиции, оставшейся верной своим убеждениям, очень много дел, которыми надо заниматься. И эти действия эффективны и очень болезненны для власти. Именно поэтому, чтобы остановить одного человека и запугать нас всех, высшая власть отдала приказ своим спецслужбам демонстративно убить Бориса Немцова в зоне ответственности ФСО, чтобы уже никто не сомневался, чьих рук это показательное преступление.
Подобный режим никогда не уйдет в результате организованных им самим выборов.
Выборы – это важнейший элемент политической культуры общества. Они обязательно состоятся через несколько месяцев после падения режима. И мы обязательно будем в них участвовать. Не все еще поняли, что избирательная кампания этих выборов уже идет. Л. Гозман прав – "Политическая борьба это подготовка к следующей жизни". В свободных выборах в следующей жизни победят те, кто более других, рискуя этой жизнью, работают сегодня для их приближения.
